Далее, уже в более серьезном тоне, он написал памфлет в пятьдесят восемь страниц, озаглавив его «Выгода Великобритании с учетом ее отношений с колониями», в котором настаивал, что контроль над Канадой принесет пользу Британской империи и поможет защитить американские колонии от постоянной угрозы Франции и ее индейских союзников. «Оставить французов владеть Канадой, в то время как в нашей власти устранить их, — писал он, — кажется, небезопасно и неразумно».

В памфлете он очень подробно размышлял о Канаде, но также поднял и другую, даже более важную тему: отношения между Британией и колониями. Франклин писал, по-прежнему оставаясь верным и пылким сторонником империи, «счастливым, поскольку теперь мы находимся под властью лучшего из королей». Жители колоний, настаивал он, «страстно желают славы монархии, увеличения ее власти и торговых возможностей, грядущих благосостояния и спокойствия для всех британцев». Чтобы обеспечить продолжительный покой, писал он, лучше всего наделить их безопасными и богатыми землями, чтобы колонии могли расширяться.

Франклин сформулировал свою теорию происхождения истинных причин нарастающей напряженности между Британией и колониями. Именно ее он впервые озвучил девятью годами ранее в «Наблюдениях за увеличением рода человеческого». На его взгляд, конфликты вырастали из отношения британских меркантилистов, чем-то напоминающих хозяев колонии: они рассматривали колонии только как рынок. Вследствие этого люди настроены против развития производства в колониях, против прав на самоуправление. В памфлете он допускал, что подобное отношение может и вовсе спровоцировать «будущую независимость наших колоний».

По словам Франклина, чтобы превратить Америку в цветущий край, не превращая ее в центр обрабатывающей промышленности, нужно оставить Канаду себе и таким образом гарантировать обилие земли для новых поселений. «Нет такого человека, который, имея возможность обзавестись собственным участком земли и своим трудом содержать семью в достатке, обеднеет настолько, чтобы стать производителем и работать на хозяина, — писал он. — Следовательно, пока в Америке достаточно земли, в ней никогда не будет промышленников, ни в каком количестве и виде». Таким образом, Америка, расширяющая территории, будет всегда предоставлять рынок для британских товаров.

Он также утверждал, что если Британия уйдет от «тирании и угнетения», в колониях не возникнет опасности восстания. «До тех пор пока отношение правительства будет добрым и справедливым, пока важные гражданские и религиозные права будут оставаться в неприкосновенности, подданные будут исполнительны и послушны». После чего Франклин упомянул метафору, найденную во время недавних исследований волн на воде: «Волны поднимаются только тогда, когда дует ветер».

Таким образом, он пришел к выводу, что колонии сослужат Британии лучшую службу, если к местным жителям относиться как к полноправным гражданам империи с равными привилегиями, а также социальными и экономическими правами. В конце концов ему не удалось убедить британских министров в правильности своего видения имперской экспансии. Но он и другие люди, высказывавшиеся за удержание Британией Канады, все же одержали победу[234].

Летом 1762 года, пять лет спустя после прибытия, Франклин наконец-то решил, что пришло время возвращаться домой. Изнутри его разрывали противоречия. Он любил свою жизнь в Англии, всеобщее одобрение (его только что наградили почетной степенью доктора в Оксфорде), а также друзей и женщин, заменивших ему семью.

Но решение далось несколько легче, чем ожидал Франклин, поскольку он предполагал, что скоро вернется. «Сейчас притяжение разума лежит на другой стороне океана, однако притяжение сердца останется на этой, — писал он Страхану. — Вы ведь знаете, какое обычно побеждает». И в самом деле, влечение к Англии победило. Однако он был настроен слишком оптимистично относительно своей личной и общественной жизни, когда добавил: «Вероятно, это колебание будет единственным, и я поселюсь здесь навсегда. Ничто не помешает этому, если я смогу, а я надеюсь, что смогу, убедить миссис Ф. сопровождать меня»[235].

Уильям также был готов вернуться, поскольку ему нужна была работа. Он подал заявление на должность заместителя генерального секретаря Северной Каролины и навел справки о возможностях в таможенной службе в зоне Карибского моря. Но удача и хорошие связи привели к тому, что волей случая его карьера сложилась даже лучше. Незадолго до этого был отозван королевский губернатор Нью-Джерси, а его предполагаемый заместитель решил отклонить назначение. Действуя исподтишка, чтобы избежать вмешательства Пеннов, Уильям повлиял на должностных лиц с помощью друга Бенджамина Франклина Джона Прингла, который был доктором и близким советником лорда Бьюта, нового премьер-министра Великобритании. Когда стали известны новости о кандидатуре Уильяма, Пенны попытались тайно воспрепятствовать, распространив слухи о его незаконнорожденности, но действия это не возымело.

Назначение Уильяма частично было продиктовано желанием Бьюта и других обеспечить лояльность его знаменитого отца, но нет никаких признаков того, что старший Франклин приложил усилия, чтобы помочь сыну. Годы спустя Франклин рассказывал друзьям во Франции, что пытался отговорить сына занять этот или любой другой пост под патронажем, рассказав ему, как когда-то в детстве слишком много заплатил всего лишь за какую-то свистульку. «Подумай о том, во сколько однажды тебе обойдется эта свистулька, — сказал он Уильяму. — Почему бы не стать столяром или колесным мастером, если тебе недостаточно того, что я оставлю тебе? Человек, который живет собственным трудом, по крайней мере свободен». Уильям, однако, был до безумия влюблен в титул «его превосходительство», который казался ему дорогой, дарившей возможность выйти из тени отца[236].

Заняв государственную должность, Уильям столкнулся с необходимостью жениться. Поэтому, предвкушая назначение, он планировал женитьбу на Элизабет Даунс, милой девушке из хорошей семьи, дочери плантатора, завсегдатая высшего общества тори, которого он встречал на баллах в Лондоне. Его отцу было очень сложно отказаться от надежд на брак сына с Полли Стивенсон, но в итоге «согласие и одобрение» были получены.